С Вольнов "Ловчий желаний"

- Противостоять аномальной энергии мы способны только потому, что способны любить. В этом основа нашего иммунитета. Выбросы и спады так называемой злой энергии - мыслительный процесс Зоны, всплески ярости или гнева и периоды спокойных раздумий. Пульсации ее разрушительной ненависти. Она многое чувствует. Только вот любить не может.
- Ты о ней говоришь, как ... о живой?
- А ты что, до сих пор... э - э ... не впустил ответ в свое сознание? Вот тугодум...Она и есть живая.О, еще и какая живая! Подвижная и непоседливая, хотя вроде на одном месте торчит. Но, умом резвая - жуть! Как и положено растущему ребенку.
- Чем - чем резвая?!
- Не прикидывайся, что ослышался. Оно не просто живое. Разумное. Только еще слишком маленькое, в смысле, младенчик. Дите дитем. Крушит и ломает все, что попадется. В устройстве мироздания пытается разобраться, я так думаю.
- Она?!

... Зона классно устроилась, она всей собой думает. Везде сплошные мозги, точнее, она и есть вся из себя мозг. Мы, получается, в извилинах бродим. Мы тоже ее как бы мысли...

Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин

какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.

Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.

Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.

С Вольнов "Ловчий желаний"

   Дочитала я давеча эту книгу.  Как же приятно читать! Давненько я так не наслаждалась прекрасным русским языком! Грамотно, глубоко, ни разу не споткнулась ни на одном слове или предложении. Повествование льется плавно, ровно. Есть стилистически выверенные обороты речи в диалогах. Да, это определенный сленг этих людей. Людей, живущих в Зоне. Людей, живущих ЕЮ. И сюжет! Не "отпускало"до последней страницы! Интересно, интересно и опять интересно! Я читала главу или абзац и откладывала книгу в сторонку. Надо было обдумать прочитанное! Впервые в СТАЛКЕРЕ столкнулась с таким! Книга не для юзеров, а для Хомо Сапиенсов  ))) 

     Эпиграф к книге: " Посвящается тем, кто способен искренне пожелать счастья для всех, даром..."
    

С Вольнов "Ловчий желаний"

  Но, именно в тот бесконечно длинный, наполненный смертью и страхом день, Ник впервые по-настоящему осознал, что каждый следующий шаг в Зоне может оказаться последним не в философском смысле, а в жизненно - арифметическом. Потому жалеть, оплакивать, тормозить просто некогда.
      Сталкеры существовали, далеко вперед не заглядывая. Вся жизнь сталкера, при всем его умении более чем серьезно относиться к каждой следующей секунде ходки, как будто умещалась на линии прицела. Не дальше и не шире. Парадоксально, но факт.
    Ежесекундная готовность умереть в сочетании с ежесекундной острейшей  необходимостью продлить жизнь еще на шаг. Кто сумеет этому алгоритму соответствовать, тот проходит дольше и дальше...

Снято в цыганском квартале в Гранаде. 2011 год.
Душа Испании жива! Оле, Испания!!!

                                               Гранада. За роялем.

Истинная поэзия - это любовь, мужество и жертва.
                                                    Федерико Гарсия Лорка

                       С Днем Рождения! Троекратное - ура! ура! ура!

Опять Шопен не ищет выгод,
Но, окрыляясь на лету,
Один прокладывает выход
Из вероятья в правоту... 

Встав из грохочущего ромба
Предрассветных площадей,
Напев мой опечатан пломбой
Неизбываемых дождей.

Под ясным небом не ищите
Меня в толпе сухих коллег.
Я смок до нитки от наитий,
И север с детства мой ночлег.

Он весь во мгле и весь - подобье
Стихами отягченных губ,
С порога смотрит исподлобья,
Как ночь, на объясненья скуп.

Мне страшно этого субъекта,
Но одному ему вдогад,
Зачем ненареченный некто, -
Я где-то взят им напрокат.
                                1914

Послесловие

Любимая - жуть! Когда любит поэт,
Влюбляется бог неприкаянный.
И хаос опять вылезает на свет,
Как во времена ископаемых.

Глаза ему тонны туманов слезят.
Он застлан. Он кажется мамонтом.
Он вышел из моды. Он знает - нельзя:
Прошли времена - и безграмотно.

Он видит, как свадьбы справляют вокруг,
Как спаивают, просыпаются.
Как общелягушечью эту икру
Зовут, обрядив ее, - паюсной.

Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,
Умеют обнять табакеркою,
И мстят ему, может быть, только за то,
Что там , где кривят и ковереают,

Где лжет и кадит, ухмыляясь комфорт
И трутнями трутся и ползают,
Он вашу сестру, как вакханку с амфор,
Подымет с земли и использует.

А таянье Андов вольет в поцелуй,
И утро в степи, под владычеством
Пылящихся звезд, когда ночь по селу
Белеющим блеяньем тычется.

И всем, чем дышалось оврагам века,
Всей тьмой ботанической ризницы
Пахнет по тифозной тоске тюфяка
И хаосом зарослей брызнется.

                                         Лето  1917